Музыка в Русском искусстве 60-х — начала 90-х гг. XIX века

Вторая половина XIX в. — это период необыкновенного расцвета русского музыкального искусства. К этому времени относится творческая деятельность композиторов “Балакиревского кружка” (критик В. Стасов называл его “Могучая кучка”), П. И. Чайковского, братьев Н. Г. и А. Г. Рубинштейнов. Созданные ими произведения составляют славу и гордость русской музыки, золотой фонд мирового музыкального искусства.

Об успехах русской музыкальной культуры свидетельствовало открытие консерваторий в Петербурге (основана А. Г. Рубинштейном в 1862 г.), а затем в Москве (открыта по инициативе Н. Г. Рубинштейна в 1866 г.) и в других городах, что положило начало специальному музыкальному образованию в стране. Из стен этих учебных заведений вышли лучшие музыкальные силы России.

Творческое содружество русских композиторов “Могучая кучка” сложилось в конце 50 — начале 60-х гг. XIX в., в него вошли М. И. Балакирев (руководитель), А. П. Бородин, Ц. А. Кюи, М. П. Мусоргский, Н. А. Римский-Корсаков и др.). Они развивали традиции Глинки и Даргомыжского, боролись за развитие национального стиля и народности в музыке. К середине 70-х гг. “Могучая кучка” как сплоченная группа перестает существовать, но сохраняется ее дух.

Руководителем кружка был Милий Алексеевич Балакирев (1837—1910), блестящий пианист и дирижер, всесторонне образованный с феноменальной музыкальной памятью (мог повторить музыкальное произведение после одного раза прослушивания, дирижировал без нот многими симфоническими произведениями и операми). Он прекрасно импровизировал и сочинял музыку (симфонические поэмы “Тамара”, “Русь”, романсы и др.). Глинка считал его самым талантливым последователем. Где бы он не появлялся, он сразу привлекал к себе всеобщее внимание. Под его обаянием возникло “Вольное содружество пяти”: молодого офицера Модеста Мусоргского, молодого офицера и остроумного собеседника Цезаря Кюи, морского офицера Римского-Корсакова и 28-летнего профессора химии Александра Бородина, которые бывали в доме Балакирева на музыкальных вечерах и брали у него уроки музыки. Был еще шестой в этой группе Владимир Васильевич Стасов (1824—1906), вдохновитель, защитник, опора молодых художников и музыкантов. По его совету Балакирев написал симфоническую музыку к “Королю Лиру”, Кюи — оперу “Анджело”, Бородин — оперу “Князь Игорь”, Мусоргский — “Хованщину”, цикл пьес, Римский-Корсаков — симфоническую картину “Садко”, оперы “Садко” и “Сказка о царе Салтане”, симфоническую поэму “Шехерезада”. За своих питомцев он страстно бился с противниками нового и передового. Помощниками и пропагандистами музыки пятерых были сестры Пургольд Саши (пела) и Надя ( играла).

На вечерах кучкистов в доме Балакирева, на даче у Стасовых слушалась и обсуждалась сочиненная музыка, читались новые газеты, Стасов приноси запрещенный журнал “Колокол”, издававшийся Герценом за границей, спорили об искусстве, о судьбе народа, о назначении музыки. На вечерах бывали Тургенев, Григорович, Писемский, историк Костомаров. По словам Стасова, в этой необычайно благотворной атмосфере “все пятеро шли на раздутых парусах, их талант с каждым днем все более и более расцветал и хорошел”. Молодым щеголем пришел в кружок Мусоргский, ему, выходцу из помещичьей среды, предназначалась военная карьера, но он был захвачен атмосферой творчества и учебы (сам изучал произведения Глинки и Даргомыжского), вскоре оставил военную службу и стал рядовым чиновником петербургского Лесного департамента. Первые же его самостоятельные произведения были необычны — это вокальные сочинения — театральные монологи различных персонажей, как будто подслушанные в живой жизни и ставшие музыкой. Ребенок, просящий милостыню (“Сиротка”), убогий нищий, вымаливающий у молодой женщины жалостливое слово или взгляд (“Светик Савишна”), уличный мальчишка-озорник, дразнящий проходящую собаку (“Озорник”), дюжий парень, заучивающий “вдолбяшку” латинские слова и мечтающий о хорошенькой поповой дочке ( “Семинарист”) и т. д. Эти образы, близкие творчеству Перова, Крамского и Репина, композитор нашел у себя на родине в Карево во время поездки в 1863 г., когда отказался от наследства, а землю отдал крестьянам.

После “народных картинок” Мусоргский задумал написать оперу по прозаическому произведению Гоголя “Женитьба”, но не закончил ее.

Настоящей удачей была опера “Борис Годунов” по гениальной трагедии А. С. Пушкина. Ее композитор писал 6 лет, в счастливые времена, живя вместе с Римским-Корсаковым, когда тот работал над “Псковитянкой”, пользуясь одним роялем по очереди. В 1872 г. опера была закончена. Но цензура не пропускала ее на большую сцену, любительские спектакли проходили на квартире Пургольд. Но в 1874 г. любимица царской фамилии актриса Платонова взяла оперу для своего бенефиса. Начались репетиции. В день премьеры зал императорской оперы был переполнен.

Увертюры нет. Первая картина, избрание Бориса на царство, начинается с заунывной песни. Борис затворился в Новодевичьем монастыре, отказывается от сана государя. Народ согнали, чтобы просить Бориса на царство.

Вторая картина противоположна первой. Торжественный звон колоколов. Бориса венчают на царство, славят нового самодержца.

Через 5 лет на Руси неспокойно. Молодой инок Григорий Отрепьев бежит из монастыря через литовскую границу и объявляет себя царевичем Дмитрием. Против Бориса растут подозрения и ненависть народа, во дворе — интриги бояр. Борис мучается угрызениями совести за убийство царевича.

Борис выходит из храма с потемневшим лицом. Народ в лохмотьях тянет к нему руки: “Хлеба, хлеба дай голодным!”.

Центральная сцена: Сквозь толпу пробирается к царю юродивый. Царь обращается к нему: “Молись за меня, блаженный”.

В глубокой тишине голос юродивого: “Нет, Борис, нельзя молиться за царя Ирода. Богородица не велит… “ Народ безмолвствует. Борис с трудом продолжает путь.

Последняя картина. Грановитая палата. Царь созвал бояр Государственной думы. Царь вбегает, обезумевший от страха, его мучают кошмары. Зовут Пимена, чтобы облегчить страдания царя, но Пимен — враг. Рассказ Пимена прерывается криком Бориса: “Ой, душно, душно, царевича скорей… Оставьте нас… Уйдите все… “ Начинается потрясающая по силе сцена прощания с сыном. Борис напутствует наследника на царство:

“Не вверяйся наветам бояр крамольных…
Измену карай беспощадно, без милости карай…
Строго вникай в суд народный, суд нелицемерный!..”
Умер царь преступный.
Лжедмитрий готов сменить его.

Народ собирается встретить чудом спасшегося царевича. На широкую поляну с топорами, вилами выходят толпами восставшие крестьяне.

“Ой, ты,силушка, силушка, Дай ты нам понатешиться”.

В окружении польских священников, знати и войска появляется новый царь. Его обращение к народу высокомерно и неуверенно.

Притихший народ с недоумением следует за иноземцами.

Сцена пустеет. В тишине раздается горькая, тоскливая песня Юродивого. Она, как предсказание грядущего: впереди только голод, мор и нищета.

Опера началась стонами обездоленных при одном царе, то же и при другом царе. Пока будут цари, народ ждут несчастья.

Занавес закрылся, в зале — ни звука… Публика была потрясена услышанным. Многие плакали. Потом началось небывалое. Мусоргского вызывали на сцену около 30 раз. Стасов писал, что отмалчивался лишь великий князь Константин. После спектакля он зашел к Платоновой и кричал: “Я должен сказать, что это позор на всю Россию, а не опера!” Мусоргский был счастлив, он не знал, что расплата будет жестокой. Хранители престола возненавидели его, музыкантов возмущало слишком резкое отступление композитора от привычных правил благозвучия. Музыканты своими критическими статьями участвовали в расправе над автором “Бориса Годунова”, в частности Ц. Кюи написал резко критическую, недобрую статью. Из спектакля вырезали бунтарские сцены, потом стали показывать все реже и реже и вовсе вычеркнули из репертуара. “Могучая кучка” стала распадаться, каждый пошел своей дорогой. Балакирев, снятый с дирижеров “Русского музыкального общества”, испытывающий нужду, вовсе отошел от прежних друзей.

Летом 1873 г. у Мусоргского скончался друг архитектор Виктор Гартман, а второй друг В. Стасов надолго уехал, Бородин увлеченно занимался химией, Римский-Корсаков был поглощен занятиями в Петербургской консерватории — от одиночества Мусоргский запил, у него это вошло в привычку, пагубно отразившуюся на его здоровье и душевном состоянии. Стасов кинулся на помощь ему, он уговорил Мусоргского скорей начать задуманную “Хованщину” о начале царствования Петра I, о времени стрелецких бунтов и религиозных распрей между раскольниками и сторонниками церковных реформ. Снабжал его редкой исторической литературой. И вот Мусоргский снова пишет музыку во время просветов от алкогольного угара. Работа шла неровно, переключался на другие сочинения.

В 70-е гг. Мусоргский сближается с художниками в 1874 г. он пишет “Картинки с выставки” — цикл фортепианных пьес по рисункам художника и архитектора В. Гартмана. По картине Верещагина “Забытый” он создает одноименную балладу на стихи поэта Голенищева-Кутузова. Мусоргский спас идею художника, который от обиды, сгоряча изрезал на куски свою картину. Военные сановники, когда увидели на одной из картин забытого солдата на поле боя, сказали: “Ложь, клевета! Армия его величества никогда не бросала убитых на съеденье зверям и птицам!”.

В последние годы Мусоргский с удовольствием писал пьесы для детей. Особенно он был близок с детьми Стасова, они его называли “Мусорянином”, он приносил им пьесы “В углу”, “Тяпа”, “Верхом на палочке”, “Кот Матрос” и др.

Мрачное его настроение и состояние отразилось в вокальных циклах “Без солнца” (1874), “Песни и пляски смерти” ( 1875—1877).

Здоровье Мусоргского ухудшалось. Стасов пригласил его на отдых в Италию, но Мусоргский ответил одним словом “Невозможно! ”. Умерла любимая женщина Надежда Петровна Опочинина, через некоторое время умер артист Осип Петов, заменявший композитору отца. Мусоргский умер утром 16 марта 1881 г., не дожив до 42 лет. Незаконченными остались “Хованщина” ( 1872—1880, завершена и оркестрована Римским-Корсаковым), опера “Сорочинская ярмарка”(1874—1880, окончена Ц. Кюи).

Непонятый современниками Мусоргский, стал одним из самых популярных композиторов мира. Его влияние на себе ощутили Стравинский, Прокофьев, Шостакович, Свиридов, француз Клод Дебюсси, венгр Бела Барток, чех Леош Яночек и др.

Богатой и гармонично одаренной натурой был Александр Порфирьевич Бородин (1833—1887). Он знал 3 европейских языка, был гениальным музыкантом и крупным ученым-химиком. Он был внебрачным сыном грузинского князя Луки Гедианова. Мать Авдотья Константиновна — дочка русского солдата. Фамилию и отчество композитор получил от камердинера князя — Порфирия Бородина, сыном которого он официально числился. Князь умер, когда сыну было 10 лет, предоставив ему и матери “вольную” и достаточные материальные средства. Живя с матерью в Петербурге, получил отличное домашнее образование. Оба пристрастия, музыка и химия, определились в ранние годы. Когда преобладала химия, домашние жили в страхе пожара или взрыва. Когда преобладала музыка, Бородин шагал на окраину Петербурга, чтобы помузицировать с друзьями.

Выбор жизненного пути определила наука. В 17 лет Бородин поступил в Медико-хирургическую академию и учился там отлично у профессора Зимина. Но думы о музыке не покидали его. После окончания академии его послали в Гейдельбергский университет “для усовершенствования в науках”. За 3 года он побывал не только в Германии, но и в Италии и Франции, познакомился с Менделеевым и Сеченовым. Занимался музыкой, она подружила его с талантливой молодой пианисткой Екатериной Сергеевной Протопоповой, которая стала его женой.

В 1862 г. вернулся в Петербург с женой и начал работать в академии, которую закончил, поселился в здании академии. Жизнь была заполнена до краев: лекции в академии, работа в лаборатории, научные доклады, заседания в различных общественных организациях (Бородин был одним из инициаторов Высших женских курсов), различная помощь родным, близким и посторонним людям. Времени для музыки оставалось мало. Но познакомившись с балакиревским кружком, Бородин принимается за крупную работу — симфонию. Когда симфония была исполнена оркестром под управлением Балакирева, всех поразила зрелость и законченность “первого опыта”. Успех Первой симфонии окрылил Бородина, он принялся сразу за 2 новых произведения — 2-ю симфонию (“Богатырской” назовет ее Стасов) и оперу “Князь Игорь” на сюжет “Слово о полку Игореве”, подсказанный ему Стасовым. Либретто написал сам Бородин. События в опере передаются будто взором жившего свидетеля. Поэтому в опере каждая ария — это портрет, передающий самые характерные черты личности (“О дайте, дайте мне свободу… “ ария Игоря), а хоры звучат, как песни, созданные самим народом (“Ой, не буйный ветер завыл”, “Солнцу красному на небе слава”). Бородин не совершал этнографических экспедиций, поэтому удивительна такая достоверность народных песен и половецких сцен. ( Парижская публика неистовствовала от восторга в 1906 г., увидев на сцене “Пловецкие пляски” с хором.) Работа над оперой затянулась на 18 лет, но так и не была закончена, уж очень был занят композитор (завершили оперу Глазунов и Римский-Корсаков в 1890 г.). Нормально работать он мог только летом, во время отпуска, когда они с женой и тремя приемными девочками (у Бородиных не было своих детей) уезжали в деревню. В другое время дом был полон родни, которая постоянно занимала фортепиано. Жена была больна астмой, Александр Порфирьевич дежурил ночами у ее постели, а утром шел на лекции. Если музыкальная мысль ему приходила в лаборатории, он записывал ее на клочке бумаги, окуная его в сырое яйцо, чтобы сохранить от разъедания химикатами. Он никогда не жаловался, веселой шуткой старался преодолеть неполадки быта. Тяжелым ударом для Бородина была смерть Мусоргского, и в его память Бородин сочинил свой бессмертный романс на стихи Пушкина:

Для берегов отчизны дальней
Ты покидала край чужой.
В час незабвенный, в час печальный
Я долго плакал пред тобой…

Ударом было и закрытие в 1881 г. после убийства царя Александра II Высших женских курсов. Умер Бородин 15 февраля 1887 г. на костюмированном балу, который сам и устроил в здании медицинско-хирургической академии. Умер с улыбкой на лице в разгар веселья, не успев договорить какой-то веселой шутки.

В золотой фонд отечественной и мировой музыки вошли не только монументальные произведения Бородина, но и 2 его квартета, песни и романсы на стихи Пушкина, Некрасова, А. Толстого и собственные.

Может быть, химия много потеряла от того, что талантливый профессор академии, член многих научных обществ отвлекался от науки для симфоний и опер? А музыка от того, что композитор бросал работу над оперой для лекций и лабораторий. Но то и другое давало Бородину возможность творить, сознавая, что все созданное им будет нужно людям.

Уникально наследие еще одного члена “Могучей кучки” — Николая Андреевича Римского-Корсакова (1844—1908), младшего современника Глинки и Шопена и старшего — Скрябина и Дебюсси. Это не только прекрасные сочинения — оперные ( “Псковитянка”, 1872, “Майская ночь”, 1879, “Снегурочка”, 1881, “Ночь перед рождеством”, 1895, “Садко”, 1896, “Моцарт и Сальери”, 1897, “Царская невеста”, 1898, “Сказка о царе Салтане”, 1900, “Кащей бессмертный”, 1902, “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии”, 1904, “Золотой петушок”, 1907 и др.) и симфонические (3 симфонии, “Садко” — музыкальная картина, 1867, “Испанское каприччио”, 1887, сюита “Шехерезада”, 1888 и др.), а также 79 романсов на слова Пушкина, Фета, Майкова, А. Толстого. Это еще и мастерство и высокие идеалы, которые он передал своим ученикам. А их было множество: свыше 200 музыкантов—композиторов, теоретиков, дирижеров прошло через класс Римского-Корсакова, среди них Н. Мясковский, М. Гнесин, М. Штейнберг, которые в свою очередь стали учителями многих композиторов.

Среди русских композиторов-классиков XIX в. Петр Ильич Чайковский (1840—1893) был и остается наиболее популярным. Всеобщее признание сопутствовало ему в течение почти всей жизни. Дирижерские выступления на родине и за рубежом с исполнением собственных произведений всегда превращались в триумфы. Он был директором московского отделения Русского музыкального общества, членом-корреспондентом французской Академии изящных искусств, доктором музыки Кембриджского университета и, наконец, просто любимейшим композитором своего времени.

Он не был баловнем судьбы, ни упрямым честолюбцем. Но ему всегда была ясна цель его жизни, которую он определил так: “Я жалел бы всеми силами души, чтобы музыка моя распространялась, чтобы увеличилось число людей, находящих в ней утешение и подмогу”.

Петр Ильич родился 25 апреля 1840 г. в семье горного инженера Ильи Петровича Чайковского, начальника Камско-Воткинского горного округа в заводском поселке Воткинске. Семья не предназначала его к профессии музыканта. Первые музыкальные впечатления были очень обыкновенны тогда для интеллигентской семьи: романсы, арии из опер, вальсы и кадрили, которые исполняла мать на оркестровом механическом музыкальном инструменте.

Во время обучения в Петербургском училище правоведения, Чайковский занимался на фортепиано с учителем. И только в возрасте 22 лет Чайковский, молодой чиновник министерства юстиции, подал заявление о приеме в музыкальные классы при русском музыкальном обществе. А через год стал учеником только что открывшейся в Петербурге первой русской консерватории. В 1865 г. состоялся первый выпуск ее учеников. Чайковский получил звание свободного художника и высшую награду “во внимание к отличным способностям” — серебряную медаль.

В 1866 г. открылась консерватория в Москве, и вчерашний ученик начал работу педагога, которой он отдавал много сил. В Москве появились интересные дружеские связи, центром которых был Артистический кружок — клуб деятелей различных искусств. Близкими знакомыми Чайковского стали директор консерватории, известный пианист Николай Рубинштейн, писатель и музыкант В. Одоевский, драматург А. Н. Островский, актеры Малого театра. Вскоре началась его музыкально критическая деятельность. Основой же и главным смыслом жизни было творчество.

Композитор работал на редкость продуктивно, испытывая свои силы в самых различных жанрах. Симфонии и романсы, оперы и фортепианная музыка (знаменитый Первый концерт, программные симфонические увертюры и фантазии (увертюра-фантазия “Ромео и Джульетта”), квартеты и музыка к спектаклям (к “Снегурочке” Островского) — таковы итоги московского периода. Сочинения Чайковского быстро завоевали любовь слушателей. Популярны были и его музыкально-критические статьи и музыкальные корреспонденции из-за рубежа. Но жизни не бывает без разочарований.

В 1877 г. Чайковский женился на молодой ученице консерватории, приславшей ему, подобно пушкинской Татьяне, пылкое письмо. Но быстро стало понятно, что Антонина Ивановна — не Татьяна, и брак принес только разочарования. В состоянии тяжелой нервной подавленности уехал композитор в Италию. Природа солнечной страны и новые впечатления излечили композитора, вернули волю к жизни и труду. В Италии он закончил 2 сочинения, над которыми работал в Москве: Четвертую симфонию и оперу “Евгений Онегин”. Это были настоящие шедевры. В “Онегине” Чайковский предвосхитил чеховскую драму, так как в этой опере элемент театрального зрелища занимает очень скромное место, зато душевным переживаниям героев отводится основное место (“Письмо Татьяны”). Петру Ильичу очень не хотелось отдавать свое детище в оперный театр, где процветала казенщина и рутина, и партии исполняли престарелые актеры, поэтому он предоставил “Онегина” для ученического спектакля Московской консерватории.

Чайковскому оставалось жить всего полтора десятилетия. Но за это время он создал столько произведений, сколько бы хватило не на одну жизнь. И это не смотря на постоянные переезды и концертные поездки (в том числе за океан). Лишь в 1892 г. Чайковский обзавелся постоянным собственным домом в Клину (ныне здесь находится музей его имени).

В операх последнего периода композитора всегда привлекали сюжеты, полные трагических событий, столкновений сильных характеров. “Орлеанская дева” (1879), “Мазепа” (1883), “Чародейка” (1887) — это ступени, ведущие к вершине оперного творчества “Пиковой даме” (1890).

По сравнению с повестью Пушкина характер главного героя прочерчен более резкими линиями, отчетливее звучит и тема роковой власти золота. Основная идея оперы раскрывается в противопоставлении лаконичных музыкальных тем-образов. Горячей, наполненной живым дыханием теме любви противостоит жесткая, угловатая, зловещая тема старухи графини, обладательницы легендарной тайны 3-х карт (тоже имеющих свою тему-символ). Эти противоречия раздирают душу Германа. Он гибнет, как только стремление к богатству становится для него самоцелью, вытесняя все остальное.

Последним оперным произведением была “Иоланта” (1891) — трогательная повесть о слепой, а затем прозревшей девушке. Это гимн свету, счастью, великой, исцеляющей силе любви.

О любви и о борьбе злых и добрых сил говорится в балетах “Лебединое озеро” (1876), “Спящая красавица” (1889), “Щелкунчик” (1891).

Чайковский был подлинно универсальным композитором. Он писал для блестящих виртуозов пианистов и скрипачей и прекрасную музыку для домашнего исполнения. Таковы его фортепианные пьесы, например, известнейшие “Времена года”. Великолепно слушаются романсы (более 80 на стихи А. Апухтина, А. Майкова, А. Фета, А. Толстого, А. Плещеева, Л. Мея и др.), хотя исполнение многих из них требует высокого мастерства.

Вершиной и итогом творчества Чайковского стала Шестая симфония, первое исполнение которой состоялось в Петербурге под управлением автора 16 октября 1893 г., за несколько дней до его неожиданной смерти — 25 октября (6 ноября нового стиля). Чайковский считал симфонию “самой лирической из всех форм”, это подходит для Шестой симфонии. В ней представлена вся жизнь человека от первых радостей и тревог до неизбежного конца. Четвертого декабря предстояла премьера Шестой симфонии в Москве, но этому не суждено было сбыться, как не суждено было осуществиться множеству новых замыслов композитора. Болезнь, внезапно начавшаяся 21 октября, оказалась смертельной. Холера, уносившая в 90-е гг. сотни жизней петербуржцев и жителей других городов России, унесла и жизнь Петра Ильича Чайковского.

Концертами в Петербурге и в Москве, в различных культурных центрах России соотечественники почтили память великого русского композитора.

В жизни Чайковский был нежным и заботливым братом (у него было 4 брата и сестра), понимающим и вежливым человеком. “Из всех людей и артистов, с которыми мне довелось встречаться, Чайковский был самым обаятельным. Его душевная тонкость неповторима. Он был скромен, как все действительно великие люди, и прост, как очень немногие. Из всех, кого я знал, только Чехов походил на него”, — так отозвался о композиторе С. В. Рахманинов.

Слава, сопутствующая Чайковскому при жизни, не только не умолкла после его смерти, но продолжала расти и шириться. И сейчас вряд ли найдешь популярнее композитора, чем П. И. Чайковский.

Музыкальная жизнь, как правило, была сосредоточена в императорских театрах, но после ликвидации монополии казенной сцены в 1882 г. стали возникать частные музыкальные заведения. Широчайшую известность приобрела Частная опера Саввы Ивановича Мамонтова, крупного промышленника, владельца Мытищинского завода под Москвой, Невского судостроительного завода в Петербурге и множества других предприятий, а также творчески одаренного человека. Все началось с домашних спектаклей, в которых Мамонтов нередко вступал как автор, режиссер и актер. Так была поставлена Мамонтовым “Снегурочка” Островского. Декорации к этому спектаклю писал собственноручно Виктор Васнецов и играл в нем Деда Мороза. Роль “ближнего боярина” Бермяты исполнял И. Е. Репин. Также была поставлена “Женитьба” Гоголя, художник В. Серов играл Жевакина. В 1885 г. был создан профессиональный театр Московской частной оперы. В основу репертуара мамонтовской оперы легли произведения “кучкистов” — Римского-Корсакова, Бородина, Мусоргского. К оформлению спектаклей были привлечены В. Поленов, И. Левитан, Братья Виктор и Аполлинарий Васнецовы, К. Коровин, М. Врубель, В. Симов — художники, которые произвели революцию в области декоративной живописи. Они дали русской сцене вместо условной декорации, служившей лишь фоном для исполнителя, настоящую, полновесную живопись, где сохранялись верность национальному колориту и характеру самого произведения.

В этом театре развернулся талант Ф. И. Шаляпина, которого Мамонтов пригласил со словами: “Феденька, вы можете делать в этом театре все, что хотите. Если вам нужны костюмы, скажите — и будут костюмы. Если нужно поставить новую оперу — поставим оперу!” Интересным явлением в театральной жизни Москвы был сад “Эрмитаж”, в котором энергично развернул свою деятельность неутомимый театральный предприниматель М. В. Лентовский. В прошлом актер и исполнитель сатирических куплетов, он стал опереточным режиссером, а затем специализировался на постановках грандиозных феерических представлений. В этих представлениях сочетались выразительные средства оперно-балетной и опереточной сцены с номерами и аттракционами европейской эстрады.

В “Эрмитаже” Лентовский соорудил причудливое здание, напоминавшее руины древнегреческого храма. Для представлений он привлек декораторов парижской Гранд-опера и московского Большого театра. К. Станиславский вспоминал: “Чего только не было в этом саду! Катание на лодках по пруду и невероятный по богатству и разнообразию водяной фейерверк со сражениями броненосцев и потоплением их, хождение по канату через пруд, водяные праздники с гондолами и иллюминованными лодками, купающиеся нимфы в пруду, балет на берегу и в воде… Два театра — один на несколько тысяч человек для оперетки, другой — на открытом воздухе для мелодрамы и феерии, называемый “Антей”… В обоих театрах были великолепные по тому времени постановки с несколькими оркестрами, балетом, хорами и прекрасными артистическими силами. А на ряду с театрами эстрада, рассчитанная на тысячу зрителей, и так называемая Цирковая арена “Эрмитажа” — громадный цирковой амфитеатр под открытым небом, предоставленный акробатике, укротителям зверей, воздушным полетам, бегам, ристалищам, борьбе”.

Таким образом, энергией Лентовского было создано летнее театрально-зрелищное предприятие, до того не виданное в России.